Неточные совпадения
Толпа зрителей росла; перед Самгиным встал высокий судейский чиновник, с желчным лицом, подошел знакомый
адвокат с необыкновенной
фамилией Магнит. Он поздоровался с чиновником, толкнул Самгина локтем и спросил...
Он перечислил несколько
фамилий крупных промышленников, назвал трех князей, десяток именитых
адвокатов, профессоров и заключил, не смеясь, а просто сказав...
Он поехал с патроном в суд, там и
адвокаты и чиновники говорили об убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что почти все сходились на одном: это — личная месть одиночки. А один из
адвокатов, носивший необыкновенную
фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
— Стрешнева — почему? Так это моя девичья
фамилия, отец — Павел Стрешнев, театральный плотник. С благоверным супругом моим — разошлась. Это — не человек, а какой-то вероучитель и не
адвокат, а — лекарь, все — о здоровье, даже по ночам — о здоровье, тоска! Я чудесно могу жить своим горлом…
— Вы знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал
адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской
фамилией. — Это Павел за что-то наградил его дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил ему. — Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
Он вспомнил одного черномазого
адвоката из восточных человеков с желтыми глазами, по
фамилии Спорцевадзе.
Еще минута — и в гостиной совершенно неожиданно появился тот самый молодой
адвокат, с которым я уже познакомил читателя в одной из предыдущих глав моего"Дневника"(я забыл тогда сказать, что
фамилия его была Хлестаков, что он был сын того самого Ивана Александровича Хлестакова, с которым я еще в детстве познакомился у Гоголя, и в честь своего дедушки был назван Александром).
С высоты величия он плохо различал лица и звуки, так что если бы, кажется, в эти минуты подошла к нему сама Ольга Михайловна, то он и ей бы крикнул: «Как ваша
фамилия?» Свидетелям-крестьянам он говорил «ты», на публику кричал так, что его голос был слышен даже на улице, а с
адвокатами держал себя невозможно.
Случись тут у меня дельце кляузное, ну, я, значит, и к Паупертову —
адвокат этот самый так по фамилии-с.